| Париж. Музей Средневековья Клюни |
[May. 23rd, 2004|03:00 pm]
dkphoto
|
И хотя формально данный альбом посвящен Парижу, виды этого замечательного города здесь останутся за кадром. Сегодня речь пойдет об известном национальном музее Средневековья – особняке Клюни (Musee national du Moyen age Cluny). Находится он в самом центре французской столицы – в Латинском квартале на углу бульваров Сен-Мишель и Сен-Жермен. Столь «историческое» его расположение объясняется исключительно древним происхождением здания музея.
Давным-давно, когда Париж еще звался Лютецией и был частью гигантской Римской империи, на этом месте располагались общественные бани – термы. Они были возведены в конце II – начале III веков и сожжены варварами в конце III столетия. Остатки терм тем не менее сохранились. Позднее рядом с античными руинами появились дома. Среди прочих в конце XIV века здесь была построена резиденция Пьера де Шалю, возглавлявшего тогда одно из самых значительных аббатств средневековой Франции – Клюни в Бургундии. Столетие спустя другой аббат Клюни, Жак д'Амбуаз, решил реконструировать дом, что и было проделано между 1485 и 1500 годами. Средневековый архитектор придумал очень интересное решение (возможно, подсказанное не только любовью к античной старине, но и банальной экономией): остатки стен терм стали продолжением стен готического особняка. Таким образом, сохранившееся до наших дней здание относится к двум разным эпохам: оно представляет собой не только шедевр поздней, так называемой «пламенеющей» готики, но и памятник галло-римской эпохе.
Во время Великой французской революции особняк был национализирован. При короле Людовике XVIII раскопали помещения терм, примыкающие к зданию аббатства. В 1833 году особняк Клюни приобрел коллекционер Александр дю Соммерар, собиравший предметы искусства Средневековья и Ренессанса. В те годы подобное увлечение было редкостью. Любителей изящных художеств из всей истории искусства интересовали в первую очередь античность и в меньшей степени итальянское Возрождение. Лишь эпоха романтизма открыла коллекционерам глаза на красоту неклассических художественных форм. Дю Сомеррар был в этом смысле героем своего времени. После его смерти в 1842 году здание (с прилегающими руинами терм) и коллекция были выкуплены государством для организации музея, открытого для публики два года спустя и работающего по сей день.
Сам по себе особняк Клюни — это редкий для Парижа образец гражданской средневековой архитектуры. Пламенеющая готика – осень Средневековья и предвестник Возрождения – мне представляется одним из самых романтических архитектурных стилей. Она словно окрасила особняк Клюни чертами увядания, и музей исключительно органично воспринимается застывшим осколком давно ушедшего во тьму веков прошлого.
Поскольку резиденция аббатов многократно достраивалась и перестраивалась, в ней встречаются ведущие в никуда лестницы и заложенные арки. На этом снимке как раз видна сверху небольшая дверца в пустоту.
Хорошо заметно, что кладка стены в глубине крытой галереи резко отличается от остальных стен – это уцелевшая часть античных трем.
До наших дней сохранились руины кальдария — горячей бани, тепидария — теплой бани и фригидария — холодной бани и бассейна.
Лучше всего сохранился фригидарий со стенами двухметровой толщины. Это единственная римская постройка на территории Франции, где полностью уцелели своды. Помещение так хорошо спроектировано, что даже в самые жаркие дни в этом просторном зале высотой тринадцать с половиной метров царит прохлада. В зимнее же время стены и пол терм обогревались при помощи системы свинцовых и глиняных труб, вода в которые поступала из котлов, расположенных в подвалах.
Вероятно, эта ванна тоже относится к античному периоду. В Средние века, как известно, люди чистоплотностью похвастать не могли, а верхом роскоши санитарной техники в большей части Европы тогда считались большие деревянные бадьи.
Поскольку все надписи в залах музея (кроме, разумеется, «Exit») выполнены на французском языке, некоторые экспонаты для меня остались скрытыми под завесами тайны. Эта подземная комнатка почему-то вызвала ассоциацию со склепом (которым она едва ли когда-то являлась).
А это уже наверняка самые настоящие могильные плиты.
Клюни сохранил родовые черты так называемых допросветительских музеев XVIII и начала XIX веков. Экспонаты в нем не имеют деления по хронологии, национальным школам или отдельным мастерам, искусство тут не препарировано по историческо-монографическому принципу. Это, конечно, ограничивает возможности музея как образовательного инструмента, но дает ему одно немаловажное преимущество над привычными нам просветительскими музеями. Бродя по залам, решительно невозможно догадаться, что ждет буквально на следующем шагу. Почему за XII-XIII веками вдруг следует античность? Почему в одном зале выставлены изделия из кости IV века и религиозная живопись XIII столетия? Здесь посетитель может свободно потакать своим прихотям и выбирать именно то, что его влечет. Никакой классификатор не пытается направлять мысли посетителя в заданное русло, диктовать ему выбор. Таким образом, Клюни создан не столько для тех, кого интересует смена эпох и стилей, сколько для изучающих сами составляющие культуры, например, тщательность и мастерство исполнения ювелирного изделия или предмета быта.
Сложно перечислить все богатство разнообразия экспонатов коллекции Клюни. Здесь представлены скульптуры из церквей и монастырей, витражи, манускрипты, мебель, церковная утварь, украшения, изделия из керамики и слоновой кости, эмали… Конечно, нельзя забывать, что сам особняк является не только зданием музея, но и самым большим его экспонатом.
Витражи в эпоху готики были неразрывно связаны с архитектурой. Свет, проходя через цветные стекла, видоизменяет запечатленный в них рукой мастера рисунок, окрашивает обстановку, полы и стены в новые тона. Пятна окрашенного света движутся вместе с солнцем, постоянно меняя свою яркость и насыщенность, тем самым придавая помещениям черты иррациональности и мистицизма.
Старинная технология изготовления витражей отличалась немногочисленностью, но трудоемкостью операций. Сначала художник рисовал так называемый «картон» – набросок будущей композиции в натуральную величину под размер окна. Затем намечал основные линии композиции и прокладывал по ним свинцовые перемычки. Пустоты в каркасе заполнялись предварительно обрезанными кусками разноцветного стекла. Затем композиция устанавливалась на стеклянной подставке против света и расписывалась специальными прозрачными красками, после чего витраж обжигали. В результате этого стекла вплавлялись в свинцовую оправу. Благодаря эластичности свинцовых перемычек изготавливаемые по указанной технологии старинные витражи отличались долговечностью – они прекрасно противостояли стихии. Едва заметно изгибаясь, они не ломались под натиском самых свирепых ветров. Даже в годы Второй мировой войны витражи иногда без особо для себя ущерба переживали ударную волну от разрыва бомбы или снаряда, в то время как обычные оконные стекла вылетали по всей округе в радиусе десятков метров.
Окна из кусочков цветного стекла вошли в употребление во времена поздней античности. Однако долгое время витражи оставались чисто орнаментальными, лишь в конце X века появились изображения с фигурами. К числу ранних сохранившихся до наших дней образцов относятся витражи, изготовленные для базилики Сен-Дени; они датируются 1144 годом. Сейчас эти витражи являются подлинной гордостью музея Клюни.
Своего расцвета искусство витража достигло в XIII столетии. Этому немало способствовало развитие архитектуры. Готические конструкции уже не использовали в качестве опор, несущих вес зданий, толстые стены, как это было в романских сооружениях. В готике архитекторы перенесли тяжесть сводов на столбы, систему аркбутанов и контрфорсов. В стенах, переставших выполнять роль опоры, стали прорезать огромные окна, конечно, часто украшавшиеся витражами.
Именно в этом время и были созданы витражи, привезенные в Клюни из Сент-Шапель и замка в Руане. Отреставрированные в середине позапрошлого века мастерами музея, они так и остались в этом знаменитом особняке. Руанские витражи интересны тем, что форму в них моделирует не только краска, но и само стекло, имеющее разную толщину в различных частях композиции. Кроме того, эти витражи были выполнены с применением техники гризайль, то есть монохромной расписи. Подобное соседство многоцветного стекла с одноцветным позволяло лучше освещать помещения.
В этом зале ко мне подошла одна из смотрительниц музея – буквально бабушка «божий одуванчик». На очень хорошем английском она спросила у меня, почему я ношу с собой фотокамеру, но ничего не фотографирую. Признаться, мне тогда и в голову не пришло, что в таком музее можно вести съемку. Поскольку в прейскуранте у кассы отсутствовала цена разрешения на фотографирование, я в силу привычки жителя России решил, что оно просто запрещено. Слишком свежи в памяти отечественные музеи и церкви, где в лучшем случае служители в каждом зале или за каждой колонной буквально делают охотничью стойку при виде фотокамеры и постоянно требуют предъявить разрешение. Иногда в таких ситуациях мне хотелось просто приколоть эту бумажку себе на одежду, жаль только, что булавки с собой я обычно не ношу. :) Часто же просто запрещают вести какую-либо съемку даже за деньги. Это специфика, кстати, присущая не только России, но и странам Восточной Европы. Интересно, кто у кого научился? :) Тут вспоминаются строки из известной песни Валерия Шаповалова:
Стой! Кто плывет? Не притворяйтесь рыбой,
Здесь даже рыбе плыть запрещено…
Так вот, оказалось, что в Клюни можно фотографировать совершенно свободно, главное – не использовать вспышку. Это требование вполне разумно, так как мощные вспышки повреждают экспонаты – «выжигают» краски и т.д.
Однако окончательно меня смотрительница поразила своим вопросом. Назвав наименование модели моей камеры, «божий одуванчик» спросила, действительно ли это она и что за дополнительную оптику я на нее установил. Скажу честно, тот фотоаппарат, что я использовал в 2004 году, с установленной широкоугольной насадкой сходу узнать нелегко даже специалисту – силуэт камеры меняется кардинально. Не думаю, конечно, что подобные познания присущи всем представителям старшего поколения во Франции, однако случай этот оказался весьма запоминающимся…
Поблагодарив любезную и технически подкованную служительницу музея, я устремился фотографировать уже осмотренные мной залы, что в конечном итоге и позволило мне сделать этот альбом.
Во времена Французской революции головы рубили не только людям, но и скульптурам. В 1793 году невежественной толпой были низвергнуты с постаментов и обезглавлены каменные статуи святых и библейских царей, украшавшие западный фасад собора Notre-Dame de Paris. Охваченная революционным восторгом, но не отличающаяся образованием и уровнем культуры чернь приняла святых за французских королей и традиционно взялась разрушать символы «старого мира». Фигуры статуй в первой половине XIX столетия попали в музей, а отрубленные головы совершенно случайно были обнаружены во время строительных работ в IX округе Парижа только в конце прошлого века. Так и демонстрируются эти символичные экспонаты – двадцать одна статуя «галереи королей» с фасада всемирно известного стараниями Виктора Гюго собора – фигуры отдельно, головы отдельно…
Капелла – бывшая молельня аббатов – сохраняет свой облик неизменным с XV столетия.
Деревянная религиозная скульптура Средневековья иногда выделяется некоторыми исследователями как отдельный вид искусства. Наверное, с точки зрения формальной логики это неверно, однако такие скульптуры удивительным образом сочетают в себе наивность простоты и высокое мастерство. Мастерству, впрочем, находится объяснение: в Средние века в Западной Европе было множество искусных резчиков по дереву – материалу весьма доступному и не требующему для обработки сложных инструментов.
Мебель в Средние века делали тяжеловесной, нередко украшали затейливой резьбой, но при этом мало думали о комфорте. Вероятно, термин «эргономика» надолго бы озадачил людей тех времен, даже если бы его им расшифровали. Каковы, например, эти стульчики!
Столы XVI столетия. Судя по размеру, это предки современных журнальных или сервировочных столиков.
Сундуки были очень важным и практичным предметом интерьера не только на Руси. Учитывая, что и королевский двор, и более или менее крупные феодалы довольно часто меняли резиденции в течение года (чаще всего из соображений санитарии: ввиду отсутствия полноценной канализации и многочисленности свиты замки быстро начинали походить на выгребную яму), подобные сундуки служили не только мебелью (шкафами, скамейками, кроватями), но и упаковкой для багажа.
Дровяной камин с вытяжной трубой. Для Средних веков это очень роскошная «бытовая техника». Даже в благополучных странах долгое время большинство жителей обходились очагами «по-черному», то есть дым выходил через приоткрытые окна или двери, заполняя собой все помещение. В России черные избы встречались и в конце XIX века.
Эта посуда относится преимущественно к XV столетию. В те годы «передовые» французы уже переняли изящные манеры итальянцев. Они стали есть не с «многоразовых» ломтей ржаного хлеба (их меняли порой не чаще раза в неделю или когда они начинали уже ощутимо «благоухать» даже для привыкшего к крепким запахам средневекового носа), как это было всего столетием раньше, а с весьма цветастых тарелок. Понятное дело, чем аляпистей, тем богаче. :) Впрочем, если вспомнить мебель Средних веков, то становится понятным, что роскошь многоцветия посуды и гобеленов должна была компенсировать тяжеловесный минимализм интерьеров тех времен.
Эти хранилища благородных напитков имеют определенное сходство с сувенирными графинами конца советской эпохи. Однако они все же заметно старше: неизвестный мастер отлил их еще в далеком XIV столетии, то есть задолго до эры диалектического материализма.
В свое время искусство оправы камней и технику перегородчатой эмали германские народы переняли у греков и римлян. В V веке, на заре Средневековья, вестготы основали собственное королевство на юге Франции и на Пиренейском полуострове. Как и всякие претенциозные правители, любящие пышность, вестготские короли старались украсить свои резиденции. Возможности для этого у них имелись почти неограниченные, ведь в 410 году они захватили Рим и вывезли оттуда всю казну римских императоров. Вестготские мастера изготавливали по заказам двора из римского золота и серебра редкие по красоте изделия так называемого полихромного стиля. Историческая судьба поделила сокровища вестготских королей между двумя странами – Францией и Испанией. Французская часть коллекции хранится сегодня в музее Клюни.
Не знаю, как вестготским или франкским королям, но мне было бы неприятно пить из кубка, выполненного в виде босой человеческой ноги. :) Впрочем, на самом деле, как мне подсказали, все это реликварии, то есть футляры для хранения мощей святых.
Забрало должно было не только защищать владельца шлема, но и устрашать его врагов…
По краям витрины выставлены полевые орудия, которые относительно легко могли перемещать два канонира. Посередине, похоже, лежит ствол кулеврины. Сейчас точно не помню, каким веком были датированы эти экспонаты, но, судя по технологии изготовления ствола пушек и укрепления его коваными полосами железа, я бы отнес оба орудия ко второй половине XV столетия.
После посещения музея Клюни эпоха Средневековья может предстать в том виде, в котором ее до нас доносят рыцарские романы и сказки – овеянной романтикой, рыцарским благородством и величественной красотой. Между тем любой более или менее подкованный любитель истории укажет на то, что те мрачные для человечества столетия, последовавшие за крушением Римской империи (476 год) и простиравшиеся до наступления Нового времени (за его веху обычно принимают Английскую буржуазную революцию 1640 года), были отмечены грязью, невежеством и жестокостью. Впрочем, не стоит представлять в розовых тонах и античную эпоху. Однако важно то, что в любые, даже самые темные и страшные времена, всегда находились люди, которые, нередко жертвуя собственной жизнью, двигали вперед великое колесо прогресса. Если помнить об этом, то, наверное, не так уж и плохо, что иногда Средневековье может показаться приукрашенным, как в детских сказках про благородных рыцарей, мудрых королей и прекрасных принцесс. |
|
|
