Правители Нового царства, сановники, фиванские придворные да и люди более простого звания завещали хоронить их на западном берегу напротив города живых. Дело в том, что в египетской религии запад был связан с потусторонним миром и погребальным культом, так как именно здесь бог солнца Ра завершал свой дневной путь по небу. Закат считался уходом Ра в мир мертвых. Кроме того, на запад от долины Нила лежали протяженные бесплодные пустыни, являвшиеся для древних египтян едва ли не краем Ойкумены, что лишь усиливало сравнение с загробным миром.
Это, конечно не значит, будто этот берег посещался только на время совершения погребальных обрядов. По всей видимости, древние египтяне не могли позволить себе такую роскошь, как отказаться от использования плодородной земли у реки, ведь в Верхнем Египте ее и без того было немного – лишь узкая полоса вдоль Нила. Впрочем, доводилось мне читать и о том, что в прибрежных зарослях вельможи любили устраивать охоту. Но как бы то ни было, и охотники, и крестьяне на ночь обычно покидали эти места, возвращаясь в город живых.
На самом деле две более чем пятнадцатиметровые статуи изображают фараона Аменхотепа III. Когда-то за их спинами находился заупокойный храм этого фараона, правившего с 1386 по 1349 г. до н.э. Увы, сам храм был практически полностью разрушен. Однако даже немногочисленные его останки и обломки говорят о былых гигантских размерах сооружения. Если бы не вмешательство человека, от заупокойного храма Аменхотепа III сохранилось бы куда больше, однако руины активно растаскивались на стройматериалы уже во времена римского владычества, так что удивляться почти полному исчезновению огромного комплекса не приходится…
По бокам каменных исполинских фигур до сих пор еще видны изображения матери и супруги фараона. Однако любопытно, что в эллинистическую эпоху было принято считать, будто в каменных фигурах запечатлен Мемнон – сын богини утренней зари Эос, погибший от руки Ахилла. Ошибочная версия пережила столетия и настолько вошла в привычку, что до сих пор эти статуи Аменхотепа III именуют колоссами Мемнона.
Ноги каменных гигантов испещрены надписями на греческом языке, содержащими имена посетителей и описание чувств, возникших у последних от зрелища сооружения. Самая ранняя надпись датируется еще 11 годом правления императора Нерона (то есть 65 годом нашей эры), а самая пространная представляет собою стих, написанный придворной поэтессой Бальбиллой, сопровождавшей императора Адриана (прав. 117–138 гг.) в его поездке в Фивы.
Наиболее знаменитым был северный (здесь он справа) колосс. Во времена Цезаря он считался не менее важной вехой для посещения римскими и греческими путешественниками по Египту, чем пирамиды Гизы. Его называли поющим. Дело в том, что в 27 году до н.э. при землетрясении от статуи отвалился кусок, после чего она каждый раз на рассвете издавала звуки, называемые современниками песней. Отпавший камень был установлен на месте при императоре Септимии Севере (прав. 193–211 гг.), после чего колосс замолк. Историки полагают, что звуки издавал широкий излом, когда на него, остывший за ночь и покрытый росой, попадали горячие лучи солнца, вызывая вибрации и звенящий звук, усиливаемый даже легким ветром.
Весьма красноречивый рассказ на этот счет оставил итальянский путешественник и археолог-авантюрист Джованни Батиста Бельцони, посетивший Фивы в 1816 году. «Слишком многим из моих коллег, – писал он, – оказалось не под силу здесь работать. В этих склепах не то что двигаться, даже дышать невероятно трудно. Люди то и дело теряют сознание. Все время приходится работать в облаке пыли до того мелкой, что она забивает не только глотку и нос, но и все поры. Легкие наши не выдерживают нагрузок. И добро бы, если бы тут была одна только пыль – мы дышим удушливыми испарениями, исходящими от мумий. С потолка непрерывно сыплется слепящий песок. Мумии лежат повсюду навалом, зрелище это ужасно, и мне стоило немало усилий привыкнуть к нему. Из-за недостатка воздуха свечи и факелы отбрасывают лишь слабые отблески света.
В некоторых гробницах так тесно, что некуда ногу было поставить. Приходилось ползти по-пластунски, продираясь сквозь узкие щели, обдирая в кровь плечи и руки об острые камни. Однажды я, не разобравшись толком в темноте, присел на плиту, оказавшуюся крышкой саркофага, которая развалилась под моим весом, и я провалился прямо на мумию, ломая ей кости, разрывая пелены и подняв такой столб пыли, что потом пришлось с четверть часа сидеть, не двигаясь, пока она не улеглась.
А один раз я оказался в длинном проходе, немного шире моего туловища, забитом мумиями. И я ни на шаг не мог продвинуться вперед, чтобы не уткнуться лицом в какого-нибудь полусгнившего египтянина. Потом проход резко пошел вниз, и я двигался за счет своего веса, круша все на своем пути. При этом я был весь обсыпан обломками человеческих скелетов – ног, рук, черепов, – которые валились на меня сверху. Так и продвигался я, пробираясь из одной пещеры в другую, и везде находил сваленные в кучу мумии, одни стоймя, другие лежа, третьи – стоящие вниз головой».
Что характерно, в домах эль-Курны нет современных удобств цивилизации. Даже воду жителям деревни приходится брать из отравленного Нила, везти ее за два километра и фильтровать. Но и это не останавливает людей, зараженных жаром кладоискательства. Даже когда египетские власти совсем недавно построили для них в стороне от Города мертвых новый поселок с домиками, подключенными к водопроводу и канализации, далеко не все жители эль-Курны согласились туда перебраться – менее половины.
Взведен он был Рамсесом II (1279–1212 гг. до н.э.) – самым могущественным фараоном XIX династии. Длина сооружения достигала 270 метров. Первый двор практически не сохранился, второй дошел до наших дней в лучшем состоянии, хотя все равно более походит на руины. Вестибюль оттуда ведет в сохранившийся лучше всего гипостильный зал. Здесь можно видеть восемь колонн с капителями в виде закрытого цветка папируса его западной стороны.
Сохранились свидетельства того, что жителям таких деревень обычно не позволяли посещать Фивы, а на строительство гробниц иногда водили через горы с повязками на глазах. Однако, как я уже говорил, никакие ухищрения против грабителей не помогали могилам не только знати, ни и самых фараонов.
Ну а о самих гробницах фараонов речь пойдет уже в следующий раз.
Journal information