| Краеведческий музей. Коренные жители Дальнего Востока |
[Jan. 23rd, 2010|11:00 am]
dkphoto
|
Продолжаю начатую тут краткую виртуальную экскурсию по залам старого корпуса музея.
Одежда и некоторые предметы быта и промыслов трех крупных народностей, населявших бассейн Амура, в первую очередь его среднее и нижнее течения, – нанайцев, ульчей и нивхов (соответственно слева направо).
Первые, конечно, наиболее известны, хотя их также знают и под устаревшим названием гольдов. По переписи 1897 года в Приамурье проживало 5757 нанайцев. В основе их натурального хозяйства лежали рыболовство и охота, подсобную роль играло собирательство. В настоящее время их численность в Хабаровском крае составляет чуть менее 11 тыс., а всего в мире к нанайцам себя относят около 17 тыс. человек.
Ульчей значительно меньше: сейчас их всего порядка 3 тыс., а согласно переписи 1897 года в Приамурье проживало 758 человек. Традиционные занятия в целом такие же, как и у нанайцев, различие заключается лишь в практике морской охоты – ульчи населяют низовье Амура и их земли граничат с побережьем Охотского моря.
Численность нивхов, которых также раньше называли гиляками, достигает 5800 человек, без малого половина из которых проживают в Хабаровском крае. Любопытно, что даже в Петербурге в 2002 году жило 32 представителя этой национальности. Ну а по переписи 1897 года на Дальнем Востоке подсчитали 4076 нивхов, из них на материке были 2201 человек, остальные – на острове Сахалин.
Одежда и предметы быта алеутов – жителей тихоокеанского побережья. В центре стенда – мужская промысловая рубаха-камлейка, сшитая из хлопчатобумажной ткани при помощи сухожильных нитей. Слева вверху висит выполненный из дерева и кожи бубен шамана. Под ним стоит музыкальный инструмент, сделанный уже под влиянием русской культуры. Справа можно видеть лук и колчан. Все эти предметы относятся ко второй половине XIX века.
Рубаха и головой убор айнов – практически исчезнувшего ныне народа, ранее населявшего Хоккайдо, Сахалин и Курильские острова (тем не менее по официальным данным в Японии к этому народу себя относят около 25 тыс. человек). Кстати, с ними в свое время чрезвычайно долго и упорно воевали японцы по колонизации Хоккайдо.
Одежда и предметы обихода чукчей, населяющих обширные, но крайне малолюдные территории севера Дальнего Востока. В центре экспозиции – женский комбинезон-кэркэр, сшитый из оленьего и собачьего меха при помощи сухожильных нитей. Ниже можно видеть сделанные из таких же материалов (плюс ровдуга – грубо выделанная кожа) женские сапоги. В головном уборе также использован мех волка. Рядом висят бола, оружие охоты на летящих птиц, и палка для добивания морского зверя. Все выставленные предметы были изготовлены во второй половине XIX века, исключение – сделанная в начале XX столетия курительная трубка.
Конический чум – традиционное жилище эвенков, большая часть которых проживает в Якутии. Каркас чума составляли две жерди, воткнутые в землю и опирающиеся друг на друга. Прочие тонкие жерди числом от 10 до 30 опирались на них. Высота чумов колебалась от двух до четырех метров при диаметре от трех до шести.
Обычно верх жилища делали из полотнищ ровдуги, ранее служивших постелями. В тех местах, где копытных животных было мало, оленью кожу заменяли тканью и сукном. Снаружи низ чума зимой окапывали снегом, а летом составляли отверстие для проветривания.
Хоморан – летнее временное жилище нанайцев. Каркас его выполняли из прутьев ивы и покрывали полотнищами, сшитыми из бересты. Пол покрывали камышовыми циновками редкого плетения. Костер, понятное дело, разводили только снаружи. Подобные летники нанайцы обычно строили на рыбалке, когда забирались далеко от дома.
Аонга – временный шалаш нанайского охотника. Их обычно ставили в лесу во время зимнего промысла.
Изготавливали аонга из жердей и покрывали полотнищем из шкур или брезента.
Реконструкция нанайского постоянного зимнего жилища-дё. Такой дом предназначался для проживания большой семьи – до сорока человек. Каркасом являлись установленные по периметру столбы, переплетенные жердями и прутьями и обмазанные глиной, смешанной с травой или шерстью диких животных. Двухскатная крыша была обычно многослойной: нижний слой из жердей, над ним два–три слоя бересты или еловой коры, затем глина, потом пучки травы или соломы, переложенные опять-таки жердями. Число окон всегда было нечетным и колебалось от трех до одиннадцати. Оконные проемы затягивали кожей рыбы или плавательным пузырем, позднее – промасленной бумагой. Использовать стекло начали только после прихода русских колонистов. В теплое время года окна и вовсе завешивали легкой камышовой циновкой, защищавшей от комаров. Для отопления использовалась кановая система (одоля), до сих пор находящая применение в Китае и КНДР. При ней очаг расположен у стены дома, а дымоходы проходят под полом или под низкими и широкими (до двух метров) лежаками. Обычно дё делили на женскую и мужскую половины. В конце XIX века этот тип жилища стал уступать место рубленым домам русского типа.
Кстати, кому интересна эта тема, даю ссылку на альбом по этнографическому музею близ Сикачи-Аляна, где созданы реконструкции и других типов жилищ народов Приамурья вплоть до каменного века.
Самая крупная лодка, точнее, ее уменьшенная модель, называется утунгиэ. Такие лодки использовали удэгейцы. Левее ее лежит нанайская берестяная лодочка омоочин, рассчитанная всего на одного человека. Дальняя удэгейская лодка с лопатообразным носом называется анна – это также уменьшенная копия. Подобные лодки использовались для перевозки грузов и при перекочевках.
Процесс строительства лодки-ана – как видно, ее выдалбливали из цельного ствола дерева.
Здесь можно видеть нивхское копье для охоты на медведя (начало XX века), наконечники копий (рубеж XIX–XX столетий), нанайский лук-самострел на пушного зверя (начало XX века), а также эвенскую ловушку для пушных зверей (середина прошлого столетия).
В центре кадра – ритуальная маска-хамбаба конца XIX или начала XX века. Ее, согласно записям известного путешественника, географа, этнографа и писателя Виктора Клавдиевича Арсеньева (1872–1930), шаман надевал во время камлания, дабы страшным видом испугать злого духа и изгнать его из жилища больного. Кстати, именно Арсеньев и присоединил эту маску к коллекции музея, директором которого он являлся в 1910–18 и 1924–25 годах.
Правее можно видеть удэгейскую ритуальную маску XIX века.
Тут среди прочего выставлено музыкальное бревно удядюпу. Оно использовалось ульчами на медвежьем празднике как ударный музыкальный инструмент, на котором женщины выбивали палками ритмы, символизирующие путешествие души ритуального медведя к хозяину гор и тайги. Кстати, изготовлено это бревно было уже в XX веке.
Сэвэн (амулет, связанный с духом-помощником шамана) для лечений опухоли (конец XIX – начало XX века).
Еще одно нивхское изображение духа-помощника шамана (первая четверть XX века).
Часть жертвенника, стоявшего возле дома шамана на реке Кусун. В центре можно видеть сэвэн Мангии – изваяние главного духа, охранявшего жилище шамана. В правой руке деревянной статуи зажато копье, в левой – меч. По бокам стоят сэвэни Ни – помощники главного духа. Над этой группой парит священная птица Паха-Куа, а по краям экспозиции стоят сэвэны Накасэ в виде вывернутых пней.
Возможно, тоже какой-то сэвэн.
А это теоретически может быть даже и игрушкой, хотя уверенности в этом нет, а пояснительную надпись рядом я сфотографировать забыл.
В следующей главе я планирую перейти к быту русских поселенцев на Дальнем Востоке конца XIX и начала XX веков. |
|
|
