Музеи Эдинбургского замка: dkphoto

Рассказывая об Эдинбургском замке, я оставил некоторый задел на будущее – тему замковых музеев. И сегодня обещанное будущее стало настоящим. :)

Начать, впрочем, хочу не с музея, а с Шотландского национального военного мемориала (Scottish National War Memorial). Находится он на самой вершине Замковой скалы – в Верхнем дворе (Upper Ward) напротив Королевского дворца.
Помещается он в здании бывших Северных казарм, построенном в середине XVIII века. Правда, насколько я могу судить, отталкиваясь от внешнего облика сооружения, когда в 1920-х годах казармы были превращены в монумент, одновременно провели большую работу над декором здания. Сейчас мемориал выглядит исключительно торжественно, но вместе с тем и весьма строго – замечательное сочетание, показывающее, сколь хорошо было развито чувство стиля и меры у архитектора.

Будки часовых по обеим сторонам от входа в мемориал пустуют, но около них возлежат каменные кони с шотландскими щитами. Вероятно, по замыслу скульптора, они ждут павших воинов.
Вообще же мемориал изначально был посвящен сынам Шотландии, погибшим в Первую мировую войну. Внутри фотографировать запрещено, поэтому ограничусь упоминанием того, что в скорбном полумраке помещений разложены книги с именами погибших солдат и офицеров. Вторая мировая война добавила множество новых имен, и теперь мемориал хранит память шотландцев, павших в обеих мировых бойнях.

В замке, по моим подсчетам, находится четыре музея. Один из них по сути своей является темницей XVIII–XIX веков для военнопленных, еще один – образцово-показательной гарнизонной тюрьмой викторианской эпохи. Начну согласно хронологии.

Первыми узниками этих тюремных подвалов стали французские моряки с рейдера, захваченного в 1757 году в ходе Семилетней войны (1756–1763) британским фрегатом. До конца тех боевых действий к ним присоединились еще около пятисот других французских военнопленных.

Вновь свои двери тюрьма распахнула в годы Войны за независимость США (1775–1783), но на этот раз узниками были преимущественно испанцы, датчане, ирландцы и, конечно, сами американцы. В частности, здесь томились два члена экипажа одного из отцов-основателей США – капитана Джона Пола Джонса, являвшегося, кстати, шотландцем. Таким образом, в 1781 году тут в невероятной тесноте находились уже около тысячи узников.

Еще один пик пришелся на период Наполеоновских войн (1800–1815): сначала здесь появились французские моряки, а потом потянулся поток военнопленных, захваченных герцогом Веллингтоном в Испании.

В музейной экспозиции восстановлены интерьеры и даже более мелкие бытовые детали как раз начала XIX века.

Скрытые проекторы бросают на стены подвалов пучки света, в которых медленно, со стонами и грустными песнями бредут тени бывших военнопленных, что, видимо, должно подчеркивать их страдания в переполненной душной подземной темнице.
Кстати, в 1811 году произошел большой побег – из замковой тюрьмы ускользнули сорок девять заключенных.

Низкий лаз ведет в еще более глубокий подвал. До начала XVIII века тут располагались склады военного имущества.

Однако после очередного якобитского восстания в 1708 году в этих мрачных помещениях поселили солдат (замок тогда еще сохранял свое военное значение, практически полностью утраченное к середине того же столетия). Именно здесь находились бытовые помещения, в частности на снимке запечатлена печь, в которой выпекали грубый солдатский хлеб.

Из подвалов можно попасть во вторую тюрьму, более современную. Предназначалась она уже не для военнопленных, а для провинившихся военнослужащих гарнизона.

Учредили ее еще в 1842 году, хотя, насколько я могу судить, существующие интерьеры камер относятся скорее к концу XIX века. Тут можно наблюдать внутренний облик довольно-таки просторной одиночной камеры. Никакого сравнения с условиями темницы начала того же столетия!

При помощи манекенов воссозданы также некоторые сценки из повседневной жизни британской гауптвахты времен королевы Виктории. Возможно, тут изображен обыск. Вообще же, судя по текстам на стенах и схемам разнокалиберных кандалов, чугунных ядер на цепи и т.п., режим здесь был весьма суровым.

Интерьер туалета для тюремщиков вполне современной конструкции, если отрешиться от технических деталей.

Душ целиком в кадр не влез из-за тесноты помещения, пришлось снимать частями. Это, конечно, лейка.

Поддоны и стоки для воды.

Краткие рассказы о Шотландском национальном военном музее и музее элитных шотландских военных подразделений я лучше объединю воедино.

Первый был открыт в 1933 году и рассказывает о службе уроженцев этой страны британских сухопутных силах и военно-морском флоте, своими экспозициями охватывая период с XVII века по наши дни. Жаль, не затронут период Средних веков.

Эта легкая полевая пушка датируется 1642 годом. Она отлита по образцу шведских орудий армии знаменитого шведского короля-воителя Густава II Адольфа.

Над поверженным врагом стоит озверевший от боя рядовой пехоты шотландского линейного полка XVIII века. В руках он сжимает длинное и тяжелое гладкоствольное ружья с кремневым замком, вероятно, системы Tower. В отличие от штыков более раннего периода, вставлявшихся непосредственно в ствол, показанная тут конструкция не мешала вести огонь, хотя существенно замедляла и без того небыстрый процесс заряжания (результат более трех выстрелов в минуту даже у вымуштрованных солдат считался в ту пору замечательным).

Красномундирник времен Наполеоновских войн в Европе тащит на спине своего раненного сослуживца.

Репродукция известной картины «В красной линии», изображающая, как шотландские стрелки в упор расстреливают русскую кавалерию у Балаклавы в ходе печальной для России Крымской войны (1853–1856).
Вообще в английском языке выражение «тонкая красная линия» означает ведение боя на пределе возможностей. Под Балаклавой шотландская пехота растянула свой строй за счет уменьшения его глубины (а соответственно и снижения плотности огня), чтобы отразить атаку русской кавалерии.

Парадный мундир барабанщика, видимо, начала XX века. Надо сказать, что британская армия с крайней неохотой отказалась от ярких красных мундиров, являвшихся символом ее пехоты на протяжении пары столетий. Однако с совершенствованием огнестрельного оружия, увеличением дистанции боя и изменением тактики красные куртки стали отличными ориентирами для снайперов противника, что в полном мере продемонстрировала Англо-Бурская война 1899–1902 гг.

Шотландский интендант времен Второй мировой войны.

Пулемет, снятый со сбитого в 1939 году над заливом Форт-оф-Ферт (у самого Эдинбурга) немецкого бомбардировщика He-111. Самолеты «Люфтваффе» намеревались атаковать стоящие на рейде британские военные корабли, но были перехвачены «Спитфаерами» с авиабаз Глазго и Эдинбурга.

Британский военнопленный в японском концлагере в Гонконге. Стоит отметить, что японцы относились к своим пленникам весьма жестоко (по сравнению с тем, как немцы обращались с захваченными британскими и американскими военнослужащими; отношение к советским пленным тут стоит особняком), считая это частью политики запугивания Запада, благодаря которой наивно надеялись заключить в итоге мир на выгодных для себя условиях.

Современный британский вояка в какой-то центральноазиатской «горячей точке» вроде Ирака.

Вот, пожалуй, и все. На этом тему Эдинбургского замка можно считать завершенной. Но о самой шотландской столице я еще готовлю потихоньку парочку альбомов – по Новому городу и Лейту.

promo

dkphoto september 3, 2013 16:13 82

Buy for 100 tokens

Восемь метров у Хабаровска «взяты», но рекорды Амур ставит уже у Комсомольска

1 Уровень Амура у Хабаровске сейчас повышается довольно медленно, с перерывами, будто неохотно. Тем не менее вчера река преодолела невероятную 8-метровую отметку, а сегодня в полдень достигла высоты 805 см. Внимательный читатель мог заметить, что впервые практически за две недели с момента…

Музеи Эдинбургского замка

В городе опять зима

Уходит последний уголок старого Хабаровска

Утро

Error

В городе опять зима

Уходит последний уголок старого Хабаровска

Утро

Музеи Эдинбургского замка

В городе опять зима

Уходит последний уголок старого Хабаровска

Утро

Journal information

Error

В городе опять зима

Уходит последний уголок старого Хабаровска

Утро