Как водится, меня сразу же сносит в сторону истории. И тут вынужден признать пробелы в собственных знаниях. Только благодаря комментариям к этому альбому удалось установить примерные годы строительства этого моста – конец 1960-х. До этого времени здесь проходила или сплошная насыпь, или даже холм. На карте Хабаровска 1911 года Тихменевская улица (современная Серышева) упирается прямо в железнодорожный путь (похоже, что еще одноколейный) без каких-либо признаков переезда. Между тем убогие жилые кварталы по другую сторону будущего Транссиба стояли уже в конце XIX века – там находилась Китайская слободка.
Честно говоря, я даже предположил сначала, что данный мост соорудили примерно в один и тот же период со строительством туннеля под Амуром, который способствовал увеличению пропускной способности Транссибирской магистрали, хоть возводили его главным образом не для этого. Основной целью строительства туннеля под великой рекой было обеспечение бесперебойности железнодорожных перевозок перед лицом вполне реальной угрозы со стороны японской бомбардировочной авиации.
Ширина проезжей части, ограниченная двумя пролетами, через которые проходят и трамвайные пути, как ни странно, причиной автомобильных пробок обычно не становится. Исключением является зимнее время года при условии, если не чистят обочины и не сдирают лед и снежный накат. Тогда поездка тут в два ряда добавляет в кровь немало адреналина.
Через арку далеко впереди уже видны многоэтажные дома, стоящие напротив Дорожной клинической больницы. Это упомянутый мною жилмассив, относящийся к улице Большой. Интересующий же меня район лежит правее – туда с Воронежской быстрее всего попасть, свернув практически сразу за мостом на узенькую улицу Ухтомского. Этот поворот тут тоже видно – он находится сразу за щитом наружной рекламы, напротив Краевого управления ГИБДД.
Как я уже писал выше, столетие назад этот район назывался Китайской слободкой. Судя по топониму, население его носило выраженный этнический характер. Улочки именовались соответственно, скажем, эта называлась Маньчжурской.
Анализируя старые карты, я с удивлением обнаружил, что ближе к началу Первой мировой войны слободка практически исчезла. Вероятно, эта земля, столь удобно прилегающая к станции, потребовалась для нужд железнодорожного ведомства. В частности, похоже, что где-то здесь стояли бараки пристанционной больницы.
Кстати, место, на котором стоит здание, сложно назвать хорошим. С конца XIX века и по первую треть XX включительно там находилось обширное кладбище. Строго говоря, кладбища в том районе было три: по западную сторону от железнодорожных путей (не зря современная улица Советская называлась когда-то Кладбищенской!) находилось городское православное, к востоку от магистрали – военное и иноверческое кладбища. Вплоть до конца 1980-х годов там попадались осколки старых надгробий и могильных плит с «ятями» и крестами.
Я читал, что за зданием управления ГИБДД еще можно найти памятник скончавшимся в лагере на Красной речке австро-венгерским военнопленным. Все никак не соберусь его целенаправленно поискать.
Перед домиком стрелочника, чуть виднеющимся справа, железнодорожные пути как раз проходят по показанному в начале альбома мосту над Воронежской – его легко идентифицировать по рекламной растяжке.
На заднем плане виднеется двухбашенное общежитие ДВГУПС (бывшего Хабаровского института инженеров железнодорожного транспорта) постройки 1970-х годов (Яшина, 80). Оно, как и управление ГИБДД, стоит прямехонько на кладбище.
На мой взгляд, сооружение чрезвычайно неудобное, особенно для пожилых людей с багажом. Раньше эту функцию выполнял подземный переход. Пусть там не слишком хорошо попахивало, было сыровато и мрачновато, зато и лестницы приходилось преодолевать не в пример более короткие. В принципе, этот переход существует и по сей день, только закрыт с 2008 года ввиду аварийного состояния. Вроде бы в некотором будущем предполагается его ремонт, но сквозной проход на Ухтомского, скорее всего, уже не откроют.
Слева за цистернами чуть виднеется здание вокзала.
С ними связана одна трагическая история, имевшая место не то в 1960-х, не то в 1970-х годах. Район этот, хоть и связанный с многолюдной привокзальной площадью подземным переходом под станционными путями, и тогда был достаточно изолированным и пользовался далеко не лучшей репутацией. Милиция патрулировала здесь с оружием и по двое. Как-то ночью патрульные решили разделиться и обойти эти дома с обеих сторон. Тот, милиционер, что шел по улице, так и не дождался своего напарника. Когда же он заглянул во двор, то обнаружил сослуживца мертвым с длинным сапожным шилом в сердце и пустой кобурой. По тем временам это было грандиозное ЧП. Убийцу через некоторое время поймали, и тот сознался, что решил таким образом завладеть пистолетом. Попросив у милиционера закурить, мастерски (сказался богатый уголовный опыт) ударил его спрятанным в рукаве шилом, достал оружие и тут же сбежал. Все прошло очень тихо и заняло какие-то секунды.
Дорога, кстати, имеет такой цвет из-за золы, которой ее щедро посыпали, вероятно, жители окрестных домов – у них у всех печное отопление. Эстетика, может, и страдает, зато совсем не скользко даже на довольно-таки крутых спусках.
Полюбовавшись этой картиной, я вернулся в машину, завел двигатель – и через каких-то три минуты машина, мягко урча, уже влилась в плотный и шумный автомобильный поток на Воронежской.
Journal information