И если недавно я немного рассказал о сплаве по Амуру, о Хабаровске и пути до Приморья по Уссурийской железной дороге, то сегодня я хочу показать Владивосток самого начала XX века, который в ту пору еще находился в тени стремительно строящегося Порт-Артура, и дореволюционный экономический рассвет вкупе со строительным бумом были у него еще впереди.
Один из главных потрясений автора во Владивостоке стали цифры на последней версте Транссибирской магистрали на платформе железнодорожного вокзала, говорящие, что от Петербурга его отделяют 9877 километров, или более 6,5 тыс. миль (очень интересно, что "точное" расстояние было указано до завершения строительства Транссиба, что наводит на мысли о пропагандистско-проектном происхождении этих цифр, пусть они и близки к истине). На этот путь у Холмса Бартона ушло сорок два с половиной дня.
Автор в своих заметках отчасти позавидовал путешественникам ближайшего будущего, когда сдадут последний участок Маньчжурской магистрали (КВЖД), что позволит ехать из Петербурга к Тихому океану напрямую, не пересекая озеро Байкал и не сплавляясь по Амуру от Сретенска до Хабаровска. Правда, он же отмечает, что это должен быть сознательный выбор спешащего путника, так как проделанный им северный маршрут хоть и лишен комфорта, зато куда более познавателен, чем беспересадочная поездка в железнодорожном вагоне. Так или иначе, а вскоре путешествие от Петербурга до Владивостока, то есть практически через всю Евразию, занимало уже менее шестнадцати дней, то есть меньше, чем плавание от берегов Калифорнии в Японию.
На снимке изображена Светланская улица примерно на углу с современным Океанским проспектом. Собственно, сейчас это Центральная площадь. Здание слева, насколько я могу судить, или не сохранилось, или было глубоко перестроено, а вот дом в правой части кадра и стоящий на другой стороне улицы от него первый корпус торгового дома «Кунст и Альберс» (Светланская, 33) живы и поныне. Правда, дом справа надстроен двумя этажами, а старый магазин «Кунста и Альберса» постройки 1893 года в 1906–1907 годах был зрительно оттеснен в сторону великолепным новым корпусом (ныне дом №35).
Упомянутое здание банка сохранилось и поныне (Алеутская, 12). Правда, выглядит оно несколько иначе, так как с момента начала строительства в 1899 году и до его завершения в 1903 году облик главного фасада несколько менялся. Сейчас в этом дома также работает отделение одного из банков, но более важным арендатором является Приморская картинная галерея. К слову, архитектором здания является тот же военный инженер Платон Евгеньевич Базилевский, которому принадлежит и проект показанного выше первого железнодорожного вокзала Владивостока.
Бартон отмечает, что никогда не сможет забыть песни русских солдат и казаков, ночью маршировавших под окнами гостиницы. В них ему слышалось лишнее доказательство того, что Сибирь стала русской и останется таковой впредь. Русский народ за три века сумел большей частью мирно колонизовать огромные просторы от Урала и до Тихого океана. То, что начали ватаги казаков Ермака, завершили их далекие потомки, превратив Сибирь в настоящий памятник русскому терпению, настойчивости и выносливости. И эти три качества, по мнению автора, и предопределили великую судьбу амбициозного русского народа, покорившего себе самые необъятные территории земли.
P.S. Красивые слова, ей-богу, особенно лестные из уст иностранца, представляющего другую экспансионистскую нацию. Однако напомню, что мемуары Холмса Бартона увидели свет в 1917 году, когда Российская империя уже агонизировала. А до этого – в 1905 году – она успела перенести позор проигранной войны с Японией. И немало из тех гордых боевых кораблей, которые Бартон с восхищением наблюдал в бухте Золотой рог, всего четыре года спустя оказалось на морском дне, а многие из тех солдат, что будили американца своими бравыми песнями, погибли или оказались в плену из-за просчетов близорукого правительства и некомпетентных генералов. И спустя всего год после выхода книги в Чикаго, американские войска высадились во Владивостоке, чтобы принять посильное участие в разгоравшейся во в клочья разодранной России Гражданской войне. Впрочем, фотографии, сделанные в годы этой братоубийственной войны уже другим американцем, я ранее уже показывал.
Journal information