Советская школа приучила меня к тому, что все народы братья. Ну, или почти все. Отрезвляющим душем стала случайная экскурсия в цветной квартал калифорнийского Сан-Хосе. Именно Штаты поколебали мои широкие интернационалистические убеждения. Тем не менее жизнь на Дальнем Востоке не давала пищи для ксенофобии. Те китайцы, мифической экспансии которых отчего-то модно до судорог бояться к западу от Урала с эпицентром в районе Петербурга, хлопот нам не доставляли. В большинстве своем это трудолюбивые спокойные люди и совершенно неконфликтные соседи. Тем более что американская мечта по-китайски сводится к переезду отнюдь не на Дальний Восток России, а к теплому морю на юге Поднебесной. Пусть даже деньги на эту мечту зарабатываются упорным трудом в Хабаровске.
По мере роста благосостояния в Китае и снижения курса рубля по отношению к юаню, а также после возведения различного рода административных барьеров число граждан КНР в дальневосточных городах стало снижаться. Но свято место пусто не бывает, и им на смену во все возрастающих количествах прибывают мигранты из бывших братских республик Средней Азии.
Вот честно, даже после серии американских командировок я не понимал своих московских друзей и знакомых, очень резко настроенных против таджиков, узбеков, выходцев с Кавказа и т.д. Причину своей негативной оценки они объясняли отнюдь не конкуренцией на рынке труда (мои московские знакомые в основном высококвалифицированные специалисты и руководители), а резким ростом преступности при превышении концентрации мигрантов определенной пороговой величины.
Признаюсь, мне бы чертовски не хотелось повторения такого сценария в Хабаровске. Южный микрорайон, в котором я пока проживаю, исторически был населен пролетариатом и, скажем так, традиционно не особенно отличался образцовой культурой быта. Последние пару лет структура населения стала заметно меняться, с каждым месяцем все быстрее. И если в центральной части города трудовые мигранты из Средней Азии только работают, то в Южном они еще и живут. Пока, скажу честно, проблем от них не видел никаких. Более того, возвращаясь из гаража в темное время суток, пьяных компаний русских гопников я опасаюсь сильнее, чем галдящих о чем-то на своих языках мигрантов. Более того, в том кафе, в котором я имею привычку обедать, таджикский юноша на раздаче неизменно вежливо и с радушной улыбкой здоровается, при заказе старается выдать самую большую порцию. В противоположность ему хмурые русские женщины на том же рабочем месте в лучшем случае буркнут что-то неразборчиво-формальное. Справедливости ради нужно заметить, что как рабочие выходцы из Средней Азии все-таки сильно уступают китайцам или северокорейцам по трудолюбию и добросовестности – при наличии равного уровня контроля. К примеру, наша русская дворничиха, на которую весь дом намолиться не может, – пенсионерка, проработавшая много лет главным бухгалтером, даст сто очков вперед целой бригаде таджиков.
Верно, России и Дальнему Востоку в особенности сейчас сильно не хватает рабочих рук. Население в целом сокращается (хоть в крупнейших городах оно все-таки растет), а молодежь в основном не хочет заниматься низкоквалифицированным трудом и имеет завышенные ожидания (что в значительной степени объясняется дороговизной жизни в регионе). Макроэкономический вывод о выгоде привлечения рабочих трудовых мигрантов из бывших республик СССР кажется весьма логичным, тем более их, хоть и очень условно, можно счесть носителями советского культурного кода. Однако мне лично кажется, что ментальность китайцев, хоть они и представляются порою чуть ли не инопланетянами, если и не ближе к нашей ментальности, то по крайней мере гораздо совместимее.
В краткосрочной перспективе, наверное, все выглядит неплохо. Однако куда нас приведет выбранный курс на восполнение нехватки рабочей силы в среднесрочной перспективе, могу лишь догадываться. Опыт Франции и Британии в этом контексте, увы, не слишком вдохновляет. Но и панацею тут предложить тоже не могу. Если Союз решал проблему развития Дальнего Востока длинным рублем, то у нынешней России на это ресурсов, видимо, не хватит даже при наличии действительного желания. Мегапроект недавнего саммита в Приморье, на мой взгляд, даже исключением толком считать нельзя – слишком уж точечным и несистемным кажется воздействие.
Что ж, поживем – увидим. Для рядовых дальневосточников особых альтернатив нет (кроме смены региона проживания). Очень хочется надеяться, что причины для превращения в ксенофоба у меня все-таки не возникнут.
P.S. Кстати, на прошлой неделе в Хабаровский край прибыли украинские беженцы из Донбасса. Мужчины хотят работать на шахте в Чегдомыне, женщинам также обещали работу. Все получат квартиры и российское гражданство. Но это (пока?) всего лишь 12 семей.
Journal information